«Двигатели прогресса»

Константин Эдуардович Циолковский

1927

 

 

Двигатели прогресса — это люди, ведущие всё человечество и всё живое к счастью, радости и по­знанию.

 Таковы:

1. Люди, организующие человечество в одно це­лое.

2. Изобретатели машин, которые улучшают про­изводимые продукты, сокращают работу и делают её более лёгкой. Например, печатные и разные ремес­ленные и фабричные машины. Машины усиливают производство в десятки, сотни и тысячи раз. Неко­торые же предметы совсем невозможно устраивать без орудий-машин, например пишущую машину, автомобиль и т.п.

3. Изобретатели машин, которые используют си­лы природы, например механическую силу, хими­ческую и т.п. Эти силы могут увеличить механиче­ское могущество человека в тысячи раз.

4. Двигатели прогресса — также люди, указываю­щие на способы усиленного размножения и улучше­ния человеческой породы.

5. Также люди, открывающие законы природы, раскрывающие тайны вселенной, свойства материи. Объясняющие космос как сложный автомат, сам производящий свое совершенство.

6. К двигателям прогресса относятся и люди, восприимчивые к великим открытиям, сделанным другими, усваивающие их и распространяющие их в массе.

Пока наиболее редки и потому наиболее драго­ценны первые 5 категорий, 6-я же категория людей встречается чаще. Короче сказать: учёных больше, чем изобретателей и мудрецов. Но и учёные необхо­димы и довольно редки. Не всякий тоже может быть учёным в полном смысле этого слова. У большин­ства не хватает и охоты, чтобы усвоить хотя бы ма­лую часть научных сокровищ, накопленных человечеством. Из тысячи найдется один-два, смотря по степени учёности.

Эти цветы человечества, эти шесть категорий дви­гателей прогресса нам выгодно всячески поддержи­вать.

Конечно, ни одна категория в чистом виде не встречается. Изобретатель отчасти и учёный, и учё­ный отчасти изобретатель. Также открывающий но­вые естественные законы не может быть полным невеждой. Социалист должен быть хоть немного и натуралистом.

Но жизнь всё же, особенно теперешняя, доволь­но резко разделяет эти категории.

Действительно, чтобы сделаться теперь учёным (6-я категория), надо быть очень восприимчивым человеком. От него не требуют ни открытий, ни изобретений, а только знания уже установившейся науки. Таким образом, с помощью экзаменов отби­раются люди не с творческим талантом, а с огром­ною наклонностью к восприятию.

Первые пять категорий часто выходят из народа (см. книгу А.П.Модестова), из буржуазии, из всех сословий, большею частью с небольшим образова­нием или вовсе без него (Гершель, Уатт, Морзе, Грамм, Фарадей). Они были часто плохими учени­ками (Гоголь, Пушкин, Толстой, Чехов и т.д.), но отличались самодеятельностью, огромной активно­стью, творческими способностями, которые и по­мешали им быть хорошими учениками (так говорит Освальд). Помимо этого, их восприимчивость (то есть подражательность, память) вообще нужно при­знать более слабой, чем учёных. Тем не менее они-то и стояли впереди всех, они-то и двигали науку и прогресс (Гутенберг, Янсен, Джойя, Ньюкомен, Ползунов, Эдисон и другие). Им было очень труд­но выбраться на свет, то есть проводить свои откры­тия и изобретения в жизнь, получить признание. Очень малая часть их этого достигала, другая (чуть не 100%) пропадала для человечества. Мы лишились их открытий, и прогресс шёл вследствие этого чере­пашьим шагом. Те же немногие, которые пробива­лись, достигали признания — вознаграждались, по­лучали возможность работать и осуществлять. Через протекцию оценивших их сильных людей (Колумб и Изабелла, Либих и Гумбольдт) они попадали в профессора, в академики, сливались с учёным ми­ром (Галилей). Так было в старину, так и теперь, наученные историею, поступают иногда практиче­ские люди Запада: выдающиеся люди независимо от формальностей попадают в профессора и в академи­ки. Но это в виде исключения. Так, Майер попал не в академию, а в сумасшедший дом.

Вот почему в старину множество мудрецов из народа и мещанства причисляются учёными исто­риками к формальным учёным и профессорам. Ка­стовые учёные, в сущности, очень косились на вы­скочек и признавали их только под давлением их славы и покровительства сильных.

Итак, большинство народных творческих сил пропадает бесплодно для человечества. Это страш­ное бедствие, и мы тут поговорим о том, как его хоть немного устранить.

Возьмём пример. Человек изобрел пишущую ма­шину. Он берёт явочное свидетельство и затем об­ращается за помощью для её реализации. Его не по­нимают, ему не доверяют, но всё же находятся ра­зумные люди и дают ему немного денег на устрой­ство машины. Машина сделана, но работает плохо. Друзья дела разочаровываются, а враги (жадные, ог­раниченные и завистливые) смеются и говорят: вот видишь теперь и сам, что это чепуха и вещь непрактическая. Сам изобретатель начинает сомневаться и бросает свою машину, как хлам.

Но мы ведь знаем теперь, что для пишущих ма­шин надо одного оборудования чуть не на миллион рублей, надо хорошо обученных рабочих, надо ещё массу времени, труда и изобретательности многих людей. Не дав ничего этого изобретателю, не оце­нив, не поняв, мы только осмеяли его и выбросили за борт.

Так бывает и со всяким новоизобретенным приспособлением, если оно не настолько мелко и про­сто, что его всякий может понять и осуществить (шпильки, булавки, запонки и т.п.).

Всякое изобретение требует громадных усилий и затраты больших денежных средств для своего ис­полнения. Сначала это как будто убыточно, но потом изобретение окупается и в будущем, для следующих поколений, становится неувядаемым бессмертным источником блага (например книгопечатание, дви­гатели). В передовых странах стараются учреждать специальные комитеты для оценки изобретений. Научные же открытия и этой оценки не имеют: до­ступ в академии и специальные издания ограждает­ся тщательно кастой.

Кажется естественным, что судить об изобрете­ниях и открытиях предоставляют учёным. Но ведь это люди, истратившие всю свою энергию на вос­приятие наук, люди, в силу этого усталые, невоспри­имчивые и по существу своему (экзаменационный отбор) со слабой творческой жилкой.

Как показывает история, эта оценка, особенно великих открытий и предприятий, почти всегда бы­ла не только ошибочной, но и враждебной, убива­ющей беспощадно всё выдающееся. Так, рукопись Ньютона лежала много лет в архиве Королевского Общества. Ламарк был осмеян Кювье, Дарвин от­вергнут Французской академией, а Менделеев — русской. Араго отвергал железные дороги, а учёные времён Наполеона 1 — пароходы. Хорошо, если ве­ликих не казнили и не сажали в сумасшедший дом. Так, сограждане Колумба (генуэзцы) собирались его наказать за мысли о круглоте Земли. Лишь бегство спасло его.

**********

 

Вы прочитали только часть статьи Константина Эдуардовича Циолковского.

Хотите прочитать всю статью? Вы можете её читать онлайн на этой странице или скачать бесплатно в формате PDF в разделе сайта «Научное наследие».

Приятного прочтения!