Я только что прочел заметку в 200 номере «Калужского Вестника» от 11 октября «Нет пророка в отечестве своем»…
В заметке говорится, что в заграничной прессе, на языки которой переведена часть важнейших работ Циолковского, имя его известно, за работами его признана известная ценность, у нас же, в России, Циолковский предан полному забвению. Эти правдивые строчки… глубоко взволновали меня…
Я глубоко убежден, что Циолковскому не только надо, но стыдно не помочь в его средствах работать на пользу родной земли…
Я познакомился с Циолковским в г. Боровске, куда попал случайно несколько лет тому назад, и крайне заинтересовался рассказами туземцев о сумасшедшем изобретателе Циолковском, который утверждает, что наступит время, когда корабли понесутся по воздушному океану со страшной скоростью, куда захотят. Я решил навестить изобретателя. Первые впечатления при моем визите привели меня в удручающее настроение: маленькая комнатка, в ней большая семья: муж, жена, дети и бедность, бедность из всех щелей помещения, а посреди его разные модели, доказывающие, что изобретатель действительно немножко тронут: помилуйте, в такой обстановке отец семейства занимается изобретениями. Однако ж через какие-нибудь полчаса разговора мне припомнилось, когда я, будучи в деревне, целыми днями возился с опытами над сделанной мною электрической машиной и когда ко мне зашел в гости помещик — практический хороший хозяин.
— Что вы делаете?
— Да посмотрите, какие искры дает машина.
— А для чего вы ее сделали?
— Это же совсем новой конструкции машина.
— Так что же вам-то? Добудете деньги? Большие?
— Нет, это научная работа.
И сколько я ни старался оправдать перед добродушным помещиком свои занятия, все это не привело ни к чему.
Уходя, добрый помещик мне отечески посоветовал: «Лучше бы вы за рабочими смотрели, как у вас пашут, чем возиться со своими искрами, пожалуй, еще пожар сделаете».
Скажу, кстати, хотя добрый помещик был совершенно прав относительно моей электрической машины, которая, как оказалось впоследствии, не представляла особого интереса, однако ж, если бы люди никогда не занимались подобными «пустяками», то у нас не было бы ни пароходов, ни железных дорог, ни телеграфа, ни других изобретений, которыми облагодетельствовано человечество. Говорят, что Наполеон I не верил в возможность устройства парохода. Неужели этот вывод могучего великана, пугавшего мир своими завоеваниями, смог заставить Фультона отказаться от работ, которые доказали, что Наполеон был не прав. И у нас найдется немало своих наполеончиков, которые не постесняются властно назвать работы Циолковского вздором. Далее я приведу доказательства, что подобные выводы были бы ложны. Продолжаю рассказ о встрече в Боровске. Беседы с Циолковским глубоко заинтересовали меня: с одной стороны меня поражала крайняя простота приемов, простое дешевое устройство моделей и с другой — важность выводов. Невольно припоминалось, что великие ученые Ньютон, Мейер и многие другие часто из ничего не стоящего опыта приходили к научным выводам неоценимой важности. Да, впрочем, кто не знает, что дело не в цене скрипки, а в таланте музыканта?
Однако ж без струн играть нельзя, и реализовать Циолковскому его идеи без денежных средств тоже невозможно. Я невольно, по не привычке писать, все делаю скачки. Вернусь опять к Боровску. Тогда возникал вопрос не об реализации идеи Циолковского, а об том, как бы устроить, чтобы он мог высказаться не передо мной только, а перед компетентными светочами науки, которые помогли бы ему своими указаниями, подвергнув его работы строгой критике, и воздали бы ему по заслугам.
Через несколько времени мне удалось видеть профессора Московского университета Александра Григорьевича Столетова, имя которого, несмотря на безвременную смерть, останется записанным неизгладимыми буквами на скрижалях науки, как славного европейского ученого XIX века. Я рассказал Столетову, что Циолковский — учитель математики уездного Боровского училища, что он, несмотря на мизерность занимаемого им места, как самоучка и любитель, знает высшую математику, относится научно и серьезно к своим работам и желал бы и ознакомить с ними других. Всякий, кто знает Александра Григорьевича, засвидетельствует, что А. Г. Столетов горячо старался подать руку помощи всем мелким сошкам русской науки, если бы они только знали ее хоть немножко и горячо любили. Благодаря Столетову для Циолковского создались условия, которые дали ему возможность прочесть несколько сообщении в Москве в научных и технических собраниях, напечатать свои работы.
…Напомню, чтобы далее не говорить на эту тему, что Столетов признавал серьезность работ Циолковского и научный их характер. И так теперь работы Циолковского опубликованы, но за смертью Столетова он потерял могучую нравственную опору и теперь безвыездно сидит в Калуге на жаловании в 30 р., имея хоть несколько лучшую обстановку, чем в Боровске, но по-прежнему бессильно борется с непреодолимыми затруднениями по неимению денежных средств к успешному продолжению своих работ. Недавно я был в Калуге и провел весь вечер у Циолковского. Циолковский мне показал новые простые приборы, которые позволяют определить зависимость сопротивления воздуха от формы аэростата…