«Мифы о творчестве К.Э.Циолковского»
Альтернативный взгляд на творчество К.Э.Циолковского
Салахутдинов Гелий Малькович
2003
Гелий Малькович Салахутдинов — кандидат технических наук, старший научный сотрудник Института истории естествознания и техники РАН. Автор книг по истории космонавтики и технике. Окончив в 1968 году Казанский авиационный институт по специальности «Динамика полёта и управление летательными аппаратами», длительное время работал в области космонавтики, где занимался вопросами тепловой защиты космических аппаратов и ракетных двигателей. В 1978 году защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата технических наук по специальности «История науки и техники» и до 1992 года работал учёным секретарем Комиссии АН СССР по разработке научного наследия и развитию идей одного из пионеров космонавтики Ф.А. Цандера.
Г.М. Салахутдинов — автор ряда научных и научно-популярных книг и брошюр: «Развитие методов тепловой защиты жидкостных ракетных двигателей», 1984; «Тепловая защита в космонавтике», 1982; «Ф.А. Цандер», 1987; «Аполлоны летят на Луну», 1988; «Приключения на орбитах», 1992, и др. Опубликовал несколько десятков статей по истории космонавтики, по логике историко-технического познания и теории развития техники. Наиболее известные из них (Человеческая ориентация развития космонавтики/ Наш Современник, 1990, №3; Ещё раз о космосе/Огонёк, 1990, №34 и др.), посвящены критическому анализу процессов развития космонавтики, выявлению ошибок и неточностей в управлении ею. Кроме того, в 1999−2000 гг. в журнале «Инженер» появились его статьи, пересматривающие представления о творчестве российских исследователей: М. В. Ломоносова, К. Э. Циолковского, А. С. Попова, И. И. Ползунова и др.
Салахутдинов выдвигал свою кандидатуру на орбитальный полёт в качестве первого журналиста-космонавта, но эта экспедиция по ряду причин не состоялась.
КРАТКАЯ БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА
К.Э. Циолковский родился 5-го (17-го) сентября 1857 г. в селе Ижевском Спасского уезда Рязанской губернии в древней дворянской семье.
В 1858 г. семья переехала в Рязань. В начале зимы 1867-1868 гг. К.Э. Циолковский, получив осложнение от скарлатины, оглох.
Для лучшего понимания его так называемых философских работ отметим, что он был очень больным человеком. Кроме глухоты, он был еще и близорук, в детстве страдал лунатизмом, мальчишечьих поллюций у него не было до 20 лет (он считал, что это было оттого, что вся его половая сила шла на укрепление мозга), в зрелом возрасте у него появились пупочная и паховая грыжи и ему пришлось носить бандажи. В молодости он получил сильное нервное расстройство. Он писал: «Я уже тогда был не совсем здоров (нервное расстройство, которое отразилось на моих детях) и совсем разучился бегать»…
Анализ показал, что действительно со здоровьем детей были большие проблемы. Два сына покончили жизнь самоубийством из-за нервного расстройства. Еще один сын прожил чуть больше года, другой рос хилым и больным и, став бухгалтером, постоянно допускал ошибки в расчетах, — умер в 31 год, в 30 лет умерла еще и дочь. Только две другие дочери дожили до почтенного возраста.
В 1868 г. семья переехала в Вятку, а в следующем году Костя был определен в гимназию, где он проучился четыре года, причем из-за глухоты — два в одном классе.
В 1873 г. отец отправил его в Москву в ремесленное училище, но в связи с тем, что оно стало высшим, он в него не поступил и остался в Москве, где занялся самообразованием.
Через три года он вернулся в Вятку, а в 1878 г. вместе с отцом переехал в Рязань. В 1879 г. сдал экзамены и получил звание учителя народных училищ. В 1880 г. занял должность учителя арифметики в Боровске и в том же году женился на дочке хозяина квартиры, где снимал себе жилье.
В 1882 г. он написал три ученических этюда по биологии, кинетической теории газов и природе солнечной энергии и отправил их в качестве научно-исследовательских работ в Русское физико-химическое общество, существовавшее при Петербургском университете. Все три работы не содержали ничего нового, были не вполне правильны, но свидетельствовали об одаренности их автора. Для помощи ему члены Общества единогласно избрали его своим членом. К.Э. Циолковский представлял окружающим факт этого избрания как признание его научных трудов.
В 1890 — 1891 гг. он закончил свою первую теоретическую работу по аэродинамике, на которую Н.Е. Жуковский дал положительный отзыв. После ее публикации К.Э. Циолковский стал претендовать на то, что он опроверг формулу И. Ньютона о давлении воздуха на плоскую пластинку, а также на установление зависимости силы этого давления от продолговатости плоской пластинки. Однако эта работа, как будет показано ниже, была совершенно ошибочной и свидетельствовала о полной неспособности ее автора проводить теоретические исследования.
В 1893 г. он выпустил свою научно-фантастическую повесть «На Луне», ставшей первой его работой в этом жанре. В этом же году в целом завершил разработку проекта цельнометаллического управляемого дирижабля, который совершенствовал до конца своей жизни. В данной работе показано, что этот проект был просто из области научной фантастики.
В 1894 г. он опубликовал статью с проектом своего «аэроплана», который был основан на ошибочном расчете, на идеях зарубежных ученых и так же был научно-фантастическим.
В этом же году он начал проводить аэродинамические опыты. В 1897 г. он построил себе простенькую аэродинамическую трубу открытого типа по образу трубы X. Максима и при поддержке академика М.А. Рыкачева получил от Академии наук средства на проведение опытов. К сожалению, на соответствующий отчет академик М.А. Рыкачев вынужден был дать отрицательный отзыв, что дискредитировало эту работу в глазах научного сообщества.
В 1903 г. К.Э. Циолковский предложил свой проект межпланетной ракеты. Однако был он, как показано в настоящей работе, научно-фантастическим, в чем, кстати, не сомневался и сам его автор. Формула, носящая его имя, в действительности принадлежит И.В. Мещерскому, хотя, строго говоря, она была получена еще в середине XIX в. английскими учеными, а студенты Кембриджского университета выводили ее на экзаменах.
В 1911 г. он переиздал «Исследование мировых пространств реактивными приборами» в журнале «Вестник воздухоплаванья», а в 1914 г. вышла его брошюра аналогичного названия с дополнениями к этой статье. В этих работах он впервые высказал идею создания на борту космических аппаратов замкнутой системы жизнеобеспечения, но при этом не учел, что эта идея противоречит второму закону термодинамики. В том же году он опубликовал подготовленную еще в 1905 г. работу «Второе начало термодинамики», в которой попытался опровергнуть этот закон, а также и идею о тепловой смерти Вселенной. Однако, как показано в настоящей работе, он этого закона не понимал, а его основоположников даже не читал.
К 1917 г. К.Э. Циолковский был полностью изобличен как «лжеученый и псевдоизобретатель». Об этом единодушно сходились во мнении специалисты Императорского Русского Технического Общества, Общества содействия успехам опытных наук и их практических применений им. Я.С Леденцова, Электротехнического комитета Главного инженерного управления Генерального штаба русской армии, Н.Е. Жуковский, известный физик О.Д. Хвольсон и многие другие.
Поддержку ему оказывали, в основном, неспециалисты: члены Калужского общества любителей природы местного края, журналисты, инженеры путей сообщения, летчики, а позже и Союз самоучек.
После социалистической революции, в результате резкого снижения в воздухоплавании и авиации интеллектуального уровня руководства и разгона научно-технической интеллигенции, К.Э. Циолковскому с помощью огромных усилий удалось заинтересовать проектом своего дирижабля штаб Воздушного флота, с помощью которого Калужское общество любителей природы местного края сумело провести через правительство постановление о назначении К.Э. Циолковскому персональной пенсии за особые заслуги в области авиации.
Это постановление, завизированное также и В.И. Лениным, привлекло к К.Э. Циолковскому внимание идеологов из ВКП(б), которые стали использовать его в качестве идеологического оружия, как наглядный пример того, что, кто был никем при царизме, тот станет всем при социализме.
Воспользовавшись новой ситуацией, своим поддерживаемым правительством высоким научным авторитетом, он сумел, вопреки мнению ЦАГИ, добиться развертывания работ по созданию своего дирижабля в специальном КБ при «Дирижаблестрое».
С его именем стали связывать и развернувшиеся в начале 30-х гг. в СССР практические работы по ракетной технике, хотя они начались, в основном, под влиянием сведений, поступавших с запада о работах американца Р.Х. Годдарда, запустившего в 1926 г. первую в мире жидкостную ракету, а также о работах немецких специалистов во главе с Г. Обертом.
Несмотря на все усилия, создать цельнометаллическую оболочку дирижабля не удалось из-за серьезнейших технологических трудностей. Но результаты его деятельности никого из чиновников не интересовали.
К.Э. Циолковскому советское правительство организовало в 1932 г. пышный юбилей. Его наградили орденом Трудового Красного знамени, подарили огромный жилой дом, назвали его именем улицу, выпустили два тома его трудов, в Колонном зале Дома Советов в Москве было организовано торжественное собрание, со всех уголков страны в адрес юбиляра были посланы многочисленные поздравления.
К.Э. Циолковский скончался от рака желудка (как свидетельствовало официальное заключение) 19 сентября 1935 г. в 22 часа 34 минуты.
ВКЛАД К.Э. ЦИОЛКОВСКОГО В НАУКУ И ТЕХНИКУ
О своей деятельности К.Э. Циолковский писал: «Никогда я не претендовал на полное решение вопроса. Сначала неизбежно идут: мысль, фантазия, сказка. За ними шествует научный расчет. И уже в конце концов исполнение венчает мысль. Мои работы о космических путешествиях относятся к средней фазе творчества».
Однако до научного расчета, как было здесь показано, дело у него не дошло: все остановилось на фантазии, приблизить которую к объективной реальности ему не удалось. Это его биографы вскоре начали выдавать гипотезу о межпланетной ракете за научно-технический результат. То же относится и к проектам его аэроплана и дирижабля, которые были попросту фантастическими. Он сам писал о том, что нисколько не обманывается в отношении того, что он не решает поставленный вопрос о межпланетных сообщениях во всей полноте. «Моя цель, — писал он, — возбудить к нему интерес, указав на великое значение его в будущем и на возможность решения» [49, с.79].
К.Э. Циолковский не был выдающимся ученым и изобретателем. Его работы имели определенное значение для формирования у нас в стране интереса к ракетно-космической технике и привлечения, вследствие этого, различного рода энтузиастов к практическим работам в этой области.
Публикации К.Э. Циолковского вызвали интерес к космонавтике у Ф.А. Цандера и у будущего академика В.П. Глушко. Ф.А. Цандер «передал» далее этот свой интерес С.П. Королеву, а затем, вместе с ним, — большой группе энтузиастов, объединившихся в ГИРД.
Однако, как показывает анализ, и здесь вклад К.Э. Циолковского был не столь велик. Несмотря на его усилия и усилия популяризаторов его творчества, практические работы по ракетной технике были начаты в СССР под влиянием сведений, поступивших из США о работах Р.Х. Годдарда, запустившего в 1926 г. первую в мире жидкостную ракету, а также о работах немца Г. Оберта по ЖРД. Развернувшиеся по инициативе Ф.А. Цандера работы в ГИРДе почти не были ориентированы на создание чисто жидкостных ракет, поскольку предпочтение было отдано ракетам на гибридном топливе (О9), на металлизированном топливе (ГИРД-Х) и ракетопланеру — основная идея Ф.А. Цандера. Кроме того, в 1935 г. в СССР вообще были прекращены исследования в области ракет дальнего радиуса действия. Такая ракета «пришла» в СССР готовой в виде немецкой ФАУ-2, которая и стала отправной точкой в работах советских исследователей по ракетно-космической технике.
Влияние К.Э. Циолковского на развитие космонавтики было, таким образом, не более, как пропагандистским, и в никакое сравнение не шло с тем влиянием, которое оказали своими практическими разработками Р.Х. Годдард и Г. Оберт, оказавшиеся по ряду понятных причин, в более благоприятных экономических условиях.
Если остановиться более конкретно на когнитивных аспектах его деятельности, то тут можно отметить следующее. Он впервые привлек внимание специалистов к необходимости начать решение проблемы космического полета с помощью научных изысканий, и сам попытался это сделать. Он страстно пропагандировал дирижаблестроение и привлекал к нему внимание общественности. Наконец, он привлек внимание исследователей к необходимости проведения широких работ в области экспериментальной аэродинамики. О том насколько это много или мало, мы судить не беремся, поскольку теперь по вполне понятным причинам необходимо проанализировать степень научности изысканий и других пионеров космонавтики, в том числе и зарубежных. В целом, он был фантазером, выдававшим свои фантазии за результаты научных исследований.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
При подготовке настоящей работы были еще раз проверены все факты, изложенные в работе [14], с целью ответить на многочисленные замечания оппонентов, высказанные ими в письменных отзывах, представленных еще в начале 1999 г. Комиссией К.Э. Циолковского и фактически повторенных на заседаниях Годичной Конференции ИИЕиТ РАН в мае 2002 г. Кроме того, не были оставлены без внимания и замечания, изложенные в некоторых СМИ, хотя это, в основном, заинтересованные в восхвалении К.Э. Циолковского газета «Знамя» (Калуга), да, видимо, женская газета «Калининградка» (Королев). Авторы одной из них сетовали на то, что они «… получили отказ редакторов нескольких серьезных центральных газет… для гневной отповеди Салахутдинову» [10]. Были проведены также и дополнительные исследования, позволившие более глубоко понять сущность некоторых вопросов. Так, например, были проведены расчеты теплового режима дирижабля К.Э. Циолковского, выявившие некоторые его особенности. Они не были включены в текст в связи с тем, что представляют интерес лишь для очень ограниченного круга специалистов.
Автор с большим удовлетворением констатирует, что за четыре года, прошедших с тех пор, как научному сообществу стала известна рукопись работы [14], его оппонентам не удалось сделать к ней почти ни одного состоятельного замечания. Не найдя возможностей что-либо противопоставить ему в когнитивных аспектах науки, они обратились к митинговщине, клевете, административному давлению и инициированию писем от якобы возмущенных его читателей в различные инстанции вплоть до Президента РФ. Фактически произошло расслоение россиян в отношении работ по пересмотру отечественной истории науки и техники. Стихийно сложилось целое идеологическое течение в защиту мифотворчества, которое объединило тех, кто лично несет ответственность за мифотворчество, кому оно выгодно экономически и профессионально, а также тех, кто считает мифотворчество задачей, имманентно присущей исторической науке.
В ходе борьбы с этим течением выяснились дополнительные особенности творческого стиля тех, кто берет на себя смелость и ответственность проводить исследования по истории науки и техники.
Прежде всего, в связи с этим следует отметить то обстоятельство, что у значительной части россиян оказалась разрушенной гуманитарная компонента сознания и мышления, что проецируется и на историю науки и техники. Научное сообщество недооценивает этот сегмент истории и находится в плену тех старых стереотипов мышления, которые отводили ей роль идеологического оружия ЦК КПСС. Руководители этой науки неверно представляют себе ее роль и место в жизни общества. Необходимо еще раз подчеркнуть, что результаты историко-технических исследований располагаются в основании всей общественной науки и, если их вдруг не станет, то рухнет и сама эта наука. Именно это и произошло в годы советской власти, когда у общества возник и развился параллакс между объективной реальностью и ее отражением в его сознании, когда все большее отставание в НТП сопровождалось звуками фанфар и боем литавр по поводу наших мнимых трудовых успехов. Вряд ли была бы возможна «Теория развитого социализма» на фоне объективной истории НТП у нас в стране. Этот параллакс как раз и является мерилом степени лженаучности этой истории как науки. А может быть это и не наука вовсе, а так примитивное шутовство? Именно она стала одной из основных причин того, что страна поздно поняла необходимость глубоких качественных преобразований, а слабая общественная наука оказалась беспомощной в новых условиях, не обеспечив ни перестройку, ни экономическую реформу добротными теориями.
В условиях тотального государственного мифотворчества вовсе не требовались какие-то особые методы познания: тогда нужны были лишь методы лукавого глубокомыслия, позволяющие скрывать недостатки и негативные тенденции в развитии нашей науки и техники. Поэтому не случайно руководителями ИИЕиТ РАН традиционно назначались либо бывшие партийные работники, либо философы, которые из-за отсутствия у них профильного образования не имели доступа даже к самому предмету исследования, не говоря уже о его методе. В их задачу входили лишь функции идеологических дружинников, которые должны были следить за тем, чтобы в печать не попали какие-нибудь антисоветские и антипартийные положения, биографии эмигрантов, белогвардейцев или диссидентов.
Задачи науки объективно изменились, а образ мышления и подходы к кадровой проблеме остались прежними. Необходимость разработки объективной истории науки и техники требует освоения и специфических для этой науки методов познания. Однако откровенная методологическая слабость руководства этого Института привела к тому, что книга автора этих строк, посвященная разработке этих методов, до сих пор не опубликована. В результате, все исследователи остались без элементарных знаний в этой области. Без метода нет науки, что, как мы надеемся, весьма убедительно показано в настоящей работе на конкретных примерах попыток изучения творчества К.Э. Циолковского любителями истории науки. Эмоций и амбиций мною, а вот компетентности нет. Опытные исследователи в области естественных и технических наук становятся неразумными детьми, начиная заниматься историей, и допускают такие ошибки, что сами удивляются, когда о них узнают. Кому, например, не понятно, что прежде, чем поставить перед собой новую научную задачу, необходимо изучить историю вопроса, с тем, чтобы знать все, что было здесь сделано ранее, чтобы на этой основе найти нишу неизвестного. А сколько примеров в настоящей работе, свидетельствующих о том, что некоторые авторы умудряются писать свои разгромные отзывы на работу, которую они вообще не видели. И, конечно, совсем не дело, когда с исследователем по истории космонавтики начинают дискутировать те, кто вообще не имеет профильного образования: журналисты, учителя иностранных языков, военные переводчики, библиотекари, работники культуры, бывшие комсомольские работники и пр. Один журнал, например, опубликовал отзыв на одну из наших работ даже временно не работающего грузчика. Такие дискуссии ничего не дают науке — это просто митинговщина.
История науки и техники — наука весьма сложная и, добавим, в отличие от математики, — точная. Здесь, как и в науке вообще, не следует выдавать собственное ни на чем не основанное мнение за результаты научных исследований, что наблюдается сплошь и рядом. Научному сообществу необходимо понять, что те, кто делает историю как процесс, не являются специалистами в области истории как науки. История естествознания и техники — это отдельная наука, в которой ученые естественных и технических наук могут решать лишь ограниченный круг примитивных чисто описательных задач.
Эта область научного познания в настоящее время попросту не сформирована, поскольку не имеет своего метода и своей теории. Поэтому, даже если нынешние специалисты начнут пересматривать советскую историю техники, то, не владея этими методами, тут же вместо одних мифов придумают другие. Такие примеры в последнее время уже появились и они не единичны. Если Президиум РАН не найдет силы и средства на формирование этой науки, то через год, от силы — два, будет утеряна сама надежда на это. А возродить ее с нуля будет уже практически невозможно. Однако нашим увольнением этот Президиум сделал свой окончательный выбор: он решительно встал под знамена сталинской лженауки, а это означает, что у безработного автора этих строк будет много интересной работы по пересмотру мифов, которые будет и впредь придумывать РАН и ее сателлиты.
Уровень научности этой науки на конкретных примерах изучения творчества К.Э. Циолковского показан в настоящей работе: на фоне амбициозности циолковедов, их высоких ученых степеней и званий он смехотворен. Но это ведь не какая-то особенная область истории науки. В других ситуация в среднем такая же. Здесь власть захватили дилетанты и при поддержке, как было показано, некоторых руководителей РАН ведут свои активные наступательные действия против зародыша новой науки.
В настоящей работе, таким образом, не только пересматривается в концептуальном плане вся история естествознания и техники, не только устраняются мифы о достижениях многих исторических героев России, но и вскрыты причины, которые в своей совокупности привели эту науку к такой тяжелой ситуации, какая здесь и показана. В целом их две: мифотворчество тех, кому оно выгодно, и дилетантизм тех, кто должен с ним бороться. Прав был Мигель Сервантес де Сааведра, заметивший, что: «Фальсификаторов истории следует судить, как фальшивомонетчиков», а дилетантов, добавим, учить, как школьников, а не назначать на руководящие посты.
Хочется надеется, что и эта российская напасть скоро станет дурным воспоминанием, и отечественная история науки и техники примет самое активное участие в формировании новой российской общественной науки, будет способствовать процветанию России.
А пока небольшая историческая загадка. Жил в СССР один ученый. Он был академиком, его именем назван один из учебных ВУЗов страны. Плодовит был невероятно, что объяснялось, как выяснилось недавно, просто. Когда у его коллеги появлялся серьезный научный результат, он писал на него донос в НКВД. Коллегу отправляли в места, далекие от науки, академика, присваивающего себе этот результат — на повышение в должности.
Вопрос: Как фамилия этого «гения» науки?
Подсказка: Ответ на него знают в ИИЕиТ РАН, но вряд ли скажут, поскольку некоторые руководители РАН этого делать не рекомендуют, а с ними, как здесь показано, шутки плохи: непопулярных в их глазах научных открытий они не любят, а заплечных дел мастера у них всегда наготове. Там, где мрак, там и мракобесие — этот закон придуман не нами, но действует безотказно, что знают все.
Вы ознакомились лишь с некоторыми работами, посвященными исследованию жизни и деятельности Константина Эдуардовича Циолковского.
Хотите узнать больше? На нашем сайте в разделе «Научное наследие» вы найдете множество его статей, доступных как для онлайн-чтения, так и для бесплатной загрузки в формате PDF.
Приятного погружения в мир мыслей и идей великого ученого!